Сервантес "Дон Кихот"
ГЛАВА XLVI
Об ужасающей кутерьме с колокольчиками и котами, прервавшей
объяснения дон Кихота с влюбленною Альтисидорою
Мы оставили дон Кихота погруженным в раздумье, коего причиною было пение
влюбленной девицы Альтисидоры. С этими мыслями он лег спать, и от них, точно от блох,
ему не было ни отдыха, ни сна, а к ним еще примешивалась мысль о спустившихся на
чулке петлях; но как время быстролетно и нет на свете такого обрыва, который преградил
бы ему путь, то, оседлав ночные часы, оно с великим проворством достигло часа
утреннего. Тут дон Кихот покинул мягкую перину, облачился нимало не медля в свое
одеяние из верблюжьей шерсти и, чтобы скрыть прискорбный изъян на чулке, натянул
походные сапоги; сверху он накинул на себя алую мантию, на голову надел зеленого
бархата шапочку с серебряными позументами, через плечо перекинул перевязь со своим
добрым булатным мечом, взял в руки длинные четки, которые были при нем постоянно, и
весьма величественно и торжественно проследовал в гостиную, где герцог и герцогиня,
уже вполне одетые, по-видимому, ожидали его. В галерее же, через которую ему
надлежало пройти, его дожидалась Альтисидора со своей подругой; и, едва увидев дон
Кихота, Альтисидора притворилась, будто ей дурно, а подруга подхватила ее на руки и с
чрезвычайною поспешностью начала расшнуровывать ей корсаж. дон Кихот все это
заметил; приблизившись к девушкам, он сказал:
— Мне ясно, чем вызываются подобного рода обмороки.
— А мне неясно, — сказала подруга. — Альтисидора — самая здоровая девушка в
замке, за время нашего знакомства я ни оха, ни вздоха от нее не слыхала. Будь прокляты
все странствующие рыцари, какие только есть на свете, если все они столь
бесчувственны! Проходите, сеньор дон Кихот: пока ваша милость будет здесь стоять, до
тех пор бедная девочка не придет в себя.
дон Кихот же ей на это сказал:
— Распорядитесь, сеньора, чтобы вечером в мой покой принесли лютню: я, сколько
могу, утешу страждущую эту девицу, ибо скорое разочарование, наступающее в
первоначальную пору любви, — это самое верное средство.
Засим он поспешил удалиться, дабы никто его здесь не застал. Стоило ему скрыться
из виду, как лишившаяся чувств Альтисидора очнулась и сказала подруге:
— Непременно нужно отнести ему лютню: по всей вероятности, дон Кихот намерен
усладить наш слух музыкой, и у него это может получиться недурно.
Они тотчас отправились к герцогине, рассказали о своей встрече с дон Кихотом и о
том, что он просит лютню, герцогиня, чрезвычайно обрадовавшись, немедленно
сговорилась с герцогом и девушками сыграть с дон Кихотом веселую, но не злую шутку, и
все, предвкушая удовольствие, стали ждать вечера, между тем вечер наступил так же
быстро, как быстро наступил этот день, который, кстати сказать, их светлости провели в
приятной беседе с дон Кихотом. И в этот же день герцогиня воистину и вправду послала
своего слугу (того самого, что изображал в саду заколдованную дульсинею) к Тересе
Панса с письмом от ее мужа Санчо Пансы и с узлом с одеждой, которую тот оставил для
Тересы, и велела этому слуге дать ей потом подробный отчет о своей поездке. Слуга
отбыл, а в одиннадцать часов вечера дон Кихот нашел у себя в комнате виолу1; он
подтянул струны, затем отворил решетчатый ставень и услыхал, что в саду кто-то гуляет;
тогда он быстро перебрал лады, с крайним тщанием настроил виолу, прочистил себе
гортань, откашлялся, а затем сипловатым, но отнюдь не фальшивым голосом запел
романс, который он сам же предварительно сочинил:
С петель разума срывать
душу страсть умеет ловко,
Расслабляющую праздность
Применяя вместо лома.
Но работа, и шитье,
И домашние заботы —
Верное противоядье
От тревог и мук любовных,
Честной девушке, о браке
Помышляющей законном,
Скромность служит и приданым,
И завидной похвалою.
Ведь и странствующий рыцарь,
И столичный франт-придворный
Бойким только строят куры,
А берут в супруги скромниц.
Грех считать любовью чувство,
Что живет лишь миг короткий,
Что при встрече возникает,
А при расставанье блекнет.
Это лишь каприз минутный,
Что назавтра же проходит,
И не может он оставить
В нашем сердце след глубокий.
Кто по старой краске пишет,
Тот маляр, а не художник;
Там, где страсть жива былая,
Места нет для страсти новой.
Так мне в душу врезан образ
дульсинеи из Тобосо,
Что никто ее оттуда
Вытеснить уже не может.
В человеке постоянство —
драгоценнейшее свойство:
С помощью его влюбленных
до себя Амур возносит.
Только успел дон Кихот, которого слушали герцог, герцогиня, Альтисидора и почти
все обитатели замка, дойти до этого места, как вдруг с галереи, находившейся прямо над
его окном, спустилась веревка с бесчисленным множеством колокольчиков, а вслед за тем
кто-то вытряхнул полный мешок котов, к хвостам которых также были привязаны
маленькие колокольчики. Звон колокольчиков и мяуканье котов были до того
оглушительны, что оторопели даже герцог с герцогиней, которые все это и затеяли, а дон
Кихот в испуге замер на месте; и нужно же было случиться так, чтобы некоторые из этих
котов пробрались через решетку в дон-Кихотов покой и заметались туда-сюда, так что
казалось, будто в комнату ворвался легион бесов. Коты опрокинули свечи, горевшие в
комнате, и все носились и носились в поисках выхода; между тем веревка с большими
колокольцами беспрерывно опускалась и поднималась. Большинство обитателей замка,
не имевших понятия, в чем суть дела, были изумлены и озадачены, дон Кихот же вскочил,
выхватил меч и стал наносить удары через решетку, громко восклицая:
— Прочь, коварные чародеи! Прочь, колдовская орава! Я дон Кихот Ламанчский, и, что
бы вы ни злоумышляли, вам со мною не справиться и ничего не поделать.
Тут он накинулся с мечом на котов, метавшихся по комнате, и начал осыпать их
ударами; коты устремились к решетке и выпрыгнули через нее в сад, но один кот,
доведенный до бешенства ударами дон Кихота, бросился ему прямо на лицо и когтями и
зубами впился в нос, дон Кихот же от боли закричал не своим голосом. Услышав крик и
тотчас сообразив, в чем дело, герцог и герцогиня поспешили на место происшествия и,
общим ключом отомкнув дверь в покой дон Кихота, увидели, что бедный рыцарь изо всех
сил старается оторвать кота от своего лица. Сбежались люди с огнями и осветили
неравный бой; герцог хотел было разнять бойцов, но дон Кихот закричал:
— Не гоните его отсюда! дайте мне схватиться врукопашную с этим демоном, с этим
колдуном, с этим волшебником. Я ему покажу, кто таков дон Кихот Ламанчский.
Но кот, не обращая внимания на угрозы, визжал и еще глубже запускал когти; наконец
герцог отцепил его и выкинул в окно.
У дон Кихота все лицо было в царапинах, досталось и его носу, однако ж он весьма
досадовал, что ему не дали окончить ожесточенную битву с этим злодеем-волшебником.
Принесли апарисиево масло2, и сама Альтисидора белоснежными своими ручками
перевязала ему раны; и, накладывая повязки, она шептала:
— Все эти беды посылаются тебе, твердокаменный рыцарь, в наказание за суровость
и непреклонность твою. Дай бог, чтобы оруженосец твой Санчо позабыл, что ему
надлежит бичевать себя, дай бог, чтобы столь горячо любимая тобою Дульсинея так и не
вышла из-под власти волшебных чар и чтобы ты ею не насладился и не взошел с нею на
брачное ложе — во всяком случае, пока жива я, тебя обожающая.
Ничего не ответил ей дон Кихот, а лишь из глубины души вздохнул; затем он лег на
свою кровать и поблагодарил герцогскую чету за оказанную услугу, которая дорога ему,
дескать, не потому, чтобы эта орава котов и чародеев с колокольчиками в самом деле
нагнала на него страху, а лишь как изъявление доброго намерения их светлостей ему
помочь. Герцог и герцогиня пожелали ему спокойной ночи и удалились; неудачный конец
шутки огорчил их, но они не могли предполагать, что приключение это так дорого
обойдется дон Кихоту и причинит ему такую неприятность, дон Кихоту же оно и в самом
деле стоило пятидневного лежания в постели, и за это время с ним случилось новое
приключение, еще забавнее предыдущего, однако жизнеописатель дон Кихота не намерен
сейчас об этом рассказывать и спешит к Санчо Пансе, который между тем чрезвычайно
усердно и весьма потешно занимался государственными делами.
1 Виола — музыкальный инструмент вроде скрипки, но с более толстыми струнами и
более низким звучанием.
2 Апарисиево масло — оливковое масло с примесью различных лекарств. Лекарство
это было настолько дорогостоящим, что вошло в поговорку: «дорого, как апарисиево
масло».
|